Книга Я – дочь врага народа - Таисья Пьянкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ей становится душно. Боль переполняет грудь…
Встревоженный Михаил останавливает машину, что-то пытается уяснить. Но Лизе больно слышать его.
Она уже – на дороге.
Она уже несётся едущему навстречу грузовику, машет руками. Пожилой водитель понимает по-своему девичий призыв…
И вот, тяжело отдуваясь, грузовик, уже с Лизою в кабине, пыхтит мимо стоящего на обочине Михаила…
В литературном объединении из девчат только Лиза. Остальные члены – мужская молодёжь.
А тут появляется фифа с увесистой кипою стихов.
Когда Лиза входит в студию, молодица уже сидит напротив Губошлёпа – нога на ногу. Кудри из-под шляпки, лаковые туфли на стройных ногах и удивительный аромат духов…
Лиза тоже не из дурнушек, но без кудрей, туфель и аромата.
Фифа игнорирует всех, кроме руководителя. Она явно представить себе не может, что есть люди, которые ей не завидуют, не восхищаются ею, не лебезят перед её величеством…
В это число входит и Губошлёп – рассыпается перед нею мелким бесом…
Спрашивает, предупредив:
– У нас в литературном объединении все на «ты». Так вот, хотелось бы, поньмаешь, услышать: кто ты, кем трудишься, когда начала заниматься поэзией?
И получает личный ответ:
– Зовут меня, как Уланову – Галина! Галина Беза! – произносит она горделиво необычность своей фамилии. – Отец – генерал! Мама, естественно, – генеральша!
– А ты сама-то кто? – звучит внезапно «из толпы» резкий вопрос.
– Сама? – переспрашивает она только Губошлёпа и докладывает ему: – Сама я, естественно, – дочь генерала! Когда писать начала? Не так чтобы давно. Слушала как-то по радио – читали стишки. Мне и подумалось – а разве я так не смогу? Попробовала. Получается… Вот сколько уже сочинила! – накрывает она холёной ладонью предъявленную Губошлёпу бумажную стопу.
При этом «в толпе» возникает интерес – почитай! И фифа читает с первого же листа:
– Сонет!
– Ни хрена! – восклицает чьё-то мнение.
– Обалдеть! – подхватывает другое…
Тут Галина оборачивается…
Она – не дура, поскольку в прекрасных её глазах сквозит настороженность. Однако её внутреннему существу непривычно понимать формы отрицания. Взгляд меняется: из-под приподнятых бровей скользит по каждому высокий взор… Доходит очередь и до Лизы – дескать, ты, что ли, сказала? Лиза вдруг тянет себя за уши и высовывает язык…
– Ну! Ты! – вспыхивает красавица.
Однако Губошлёп успевает произнести:
– Не обращай на неё внимания. Это у неё обычное… – поясняет он, затем начинает убеждать красавицу, что стихи у неё, поньмаешь, нормальные. Но тенденция у нынешней поэзии – трудовая направленность, вызванная стремлением советского человека к коммунизму!..
– Для этого существует проза, – не соглашается Беза. – Она от выдумки. А поэзия – наитие! Это проявление Божественной воли!
– Поньмаешь ли, – продолжает убеждать её Губошлёп. – В наше безбожное, так сказать, время трудно опубликовать стихи подобной тематики.
– Так ты ж пока ещё и не пробовал!..
Красавица раздражена, потому кроет руководителя на «ты»!
– Хорошо! – не смеет он не уступить её натиску. – Я постараюсь предложить твои стихи редактору «Сибирских огней».
– Хорошо! – смягчается она и убеждённо спрашивает: – А когда можно будет получить гонорар?
– Тудыт твою мать! – не сдерживается Лиза. – Да у твоего отца денег – куры не клюют!
– Не клюют! – соглашается фифа. – Но мне пора иметь собственные! А то на туфли – проси, на духи… французские – проси…
– На маникюр, на кудри… – подсказывает кто-то из ребят.
Галина снимает шляпку, трясёт превосходной гривою волос и сообщает:
– Кудри у меня свои!
– Ну ладно! – решает она, поворачиваясь к Губошлёпу. – Завтра ты относишь мои стихи в журнал – пусть почитают, а через недельку я сама с ними поговорю…
В дверь студии заглядывает плечистый парняга: причёска – коком, на галстуке – мартышка… Спрашивает с нетерпением:
– Долго ты ещё тут?!
Галина поднимается, произносит: «Иду» – и сообщает всем:
– Машина ждёт – извините…
В комнате остаётся неловкость и французский аромат.
Нарушая молчание, Лиза со вздохом тянет:
– Да-а! Ни хре-на-а себе…
И медленно проговаривает:
Кто-то из ребят восклицает:
– О! Вспомнил! Этот парень – наркоман!
Перед окончанием занятия Губошлёп обращается к Лизе:
– Задержись на пару минут.
В опустевшей комнате он спрашивает её:
– Тебе, вижу, духи понравились?
– Ещё бы!
– Хочешь такие?
– А на что я жрать буду?..
– Так вот, – предлагает он. – Я беру тебя к себе на подработку. Техничкой. По совместительству. Там де́ла-то, вечерком – на пару часов… И покупай себе… чего надо. Согласна?
– Ещё бы! – повторяет Лиза.
Следующим днём она стоит перед начальником отдела кадров соседнего завода. За столом – должностной Иван Архипыч – Губошлёп. Он говорит вполголоса:
– Так, Лизавета! Я решил оформить тебя на полную ставку. Тебе же при этом ничего делать не надо…
– Это как?
– А так, – уточняет он. – Каждый месяц получаешь зарплату, половину оставляешь мне, половину себе. И – гуляй… И всё!
– Нет! Не всё! – возражает Лиза. – Ты, падла, уверен, что все детдомовские – подонки.
– Ради бога! Потише: люди за дверью…
